Неточные совпадения
Выслушав такой уклончивый
ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем
начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
В конце мая, когда уже всё более или менее устроилось, она получила
ответ мужа на свои жалобы о деревенских неустройствах. Он писал ей, прося прощения в том, что не обдумал всего, и обещал приехать при первой возможности. Возможность эта не представилась, и до
начала июня Дарья Александровна жила одна в деревне.
— Не обращайте внимания, — сказала Лидия Ивановна и легким движением подвинула стул Алексею Александровичу. — Я замечала… —
начала она что-то, как в комнату вошел лакей с письмом. Лидия Ивановна быстро пробежала записку и, извинившись, с чрезвычайною быстротой написала и отдала
ответ и вернулась к столу. — Я замечала, — продолжала она начатый разговор, — что Москвичи, в особенности мужчины, самые равнодушные к религии люди.
— Vous comprenez l’anglais? [Вы понимаете по-английски?] — спросила Лидия Ивановна и, получив утвердительный
ответ, встала и
начала перебирать на полочке книги.
— Я очень рад, что вы приехали, — сказал он, садясь подле нее, и, очевидно желая сказать что-то, он запнулся. Несколько раз он хотел
начать говорить, но останавливался. Несмотря на то, что, готовясь к этому свиданью, она учила себя презирать и обвинять его, она не знала, что сказать ему, и ей было жалко его. И так молчание продолжалось довольно долго. — Сережа здоров? — сказал он и, не дожидаясь
ответа, прибавил: — я не буду обедать дома нынче, и сейчас мне надо ехать.
Последние слова понравились Манилову, но в толк самого дела он все-таки никак не вник и вместо
ответа принялся насасывать свой чубук так сильно, что тот
начал наконец хрипеть, как фагот. Казалось, как будто он хотел вытянуть из него мнение относительно такого неслыханного обстоятельства; но чубук хрипел, и больше ничего.
Вместо
ответа Раскольников встал, вышел в сени, взялся за колокольчик и дернул. Тот же колокольчик, тот же жестяной звук! Он дернул второй, третий раз; он вслушивался и припоминал. Прежнее, мучительно-страшное, безобразное ощущение
начинало все ярче и живее припоминаться ему, он вздрагивал с каждым ударом, и ему все приятнее и приятнее становилось.
Я хотел было продолжать, как
начал, и объяснить мою связь с Марьей Ивановной так же искренно, как и все прочее. Но вдруг почувствовал непреодолимое отвращение. Мне пришло в голову, что если назову ее, то комиссия потребует ее к
ответу; и мысль впутать имя ее между гнусными изветами [Извет (устар.) — донос, клевета.] злодеев и ее самую привести на очную с ними ставку — эта ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался.
Это прозвучало так обиженно, как будто было сказано не ею. Она ушла, оставив его в пустой, неприбранной комнате, в тишине, почти не нарушаемой робким шорохом дождя. Внезапное решение Лидии уехать, а особенно ее испуг в
ответ на вопрос о женитьбе так обескуражили Клима, что он даже не сразу обиделся. И лишь посидев минуту-две в состоянии подавленности, сорвал очки с носа и, до боли крепко пощипывая усы,
начал шагать по комнате, возмущенно соображая...
Говорил он громко, точно глухой, его сиповатый голос звучал властно. Краткие
ответы матери тоже становились все громче, казалось, что еще несколько минут — и она
начнет кричать.
В
ответ на попытки заинтересовать ее своими чувствованиями, мыслями он встречает молчание, а иногда усмешку, которая, обижая, гасила его речи в самом
начале.
— Я слышал о случаях убийства офицеров солдатами, —
начал Самгин, потому что поручик ждал
ответа.
Найти
ответ на вопрос этот не хватило времени, — нужно было определить: где теперь Марина? Он высчитал, что Марина уже третьи сутки в Париже, и
начал укладывать вещи в чемодан.
Вопрос остался без
ответа. Позвонил, спросил кофе, русские газеты,
начал мыться, а в памяти навязчиво звучало...
Бедный!
Ответа не было. Он
начал понемногу посещать гимназию, но на уроках впадал в уныние, был рассеян, не замечал шуток, шалостей своих учеников, не знавших жалости и пощады к его горю и видевших в нем только «смешного».
Но она, вместо
ответа,
начала биться у него в руках, вырываясь, падая, вставая опять.
Но вдруг на него находило — и он вдруг
начинал сомневаться в бытии Божием и говорил удивительные вещи, явно вызывая меня на
ответ.
Кухарка с самого
начала объявила суду, что хочет штраф деньгами, «а то барыню как посадят, кому ж я готовить-то буду?» На вопросы судьи Татьяна Павловна отвечала с великим высокомерием, не удостоивая даже оправдываться; напротив, заключила словами: «Прибила и еще прибью», за что немедленно была оштрафована за дерзкие
ответы суду тремя рублями.
— «Однако ж могли получить три раза, — строго заметили ему, — отчего же нет
ответа?» Кичибе перевел вопрос, потом, выслушав возражение,
начал: «Из Едо не получено об этом никакого — хо-хо-хо — разрешения».
Они
начали с того, что «так как адмирал не соглашается остаться, то губернатор не решается удерживать его, но он предлагает ему на рассуждение одно обстоятельство, чтоб адмирал поступил сообразно этому, именно: губернатору известно наверное, что дней чрез десять, и никак не более одиннадцати, а может быть и чрез семь, придет
ответ, который почему-то замедлился в пути».
Прежде всего они спросили, «какие мы варвары, северные или южные?» А мы им написали, чтоб они привезли нам кур, зелени, рыбы, а у нас взяли бы деньги за это, или же ром, полотно и тому подобные предметы. Старик взял эту записку, надулся, как петух, и, с комическою важностью, с амфазом, нараспев,
начал декламировать написанное. Это отчасти напоминало мерное пение наших нищих о Лазаре. Потом, прочитав, старик написал по-китайски в
ответ, что «почтенных кур у них нет». А неправда: наши видели кур.
Но вот Кичибе потянул в себя воздух, улыбнулся самою сладчайшею из своих улыбок — дурной признак! «Из Едо, —
начал он давиться и кряхтеть, — прислан
ответ».
Японцы уехали с обещанием вечером привезти
ответ губернатора о месте. «Стало быть, о прежнем, то есть об отъезде, уже нет и речи», — сказали они, уезжая, и стали отирать себе рот, как будто стирая прежние слова. А мы
начали толковать о предстоящих переменах в нашем плане. Я еще, до отъезда их, не утерпел и вышел на палубу. Капитан распоряжался привязкой парусов. «Напрасно, — сказал я, — велите опять отвязывать, не пойдем».
Через день японцы приехали с
ответом от губернатора о месте на берегу, и опять Кичибе
начал: «Из Едо… не получено» и т. п. Адмирал не принял их. Посьет сказал им, что он передал адмиралу
ответ и не знает, что он предпримет, потому что его превосходительство ничего не отвечал.
Председательствующий при
начале этого чтения нагнулся к одному из членов и пошептал что-то, потом к другому и, получив утвердительный
ответ, перервал чтение в этом месте.
Слабое движение руки, жалко опустившейся на одеяло, было
ответом, да глаза раскрылись шире, и в них мелькнуло сознание живого человека. Привалов посидел около больного с четверть часа; доктор сделал знак, что продолжение этого безмолвного визита может утомить больного, и все осторожно вышли из комнаты. Когда Привалов
начал прощаться, девушка проговорила...
А так как начальство его было тут же, то тут же и прочел бумагу вслух всем собравшимся, а в ней полное описание всего преступления во всей подробности: «Как изверга себя извергаю из среды людей, Бог посетил меня, — заключил бумагу, — пострадать хочу!» Тут же вынес и выложил на стол все, чем мнил доказать свое преступление и что четырнадцать лет сохранял: золотые вещи убитой, которые похитил, думая отвлечь от себя подозрение, медальон и крест ее, снятые с шеи, — в медальоне портрет ее жениха, записную книжку и, наконец, два письма: письмо жениха ее к ней с извещением о скором прибытии и
ответ ее на сие письмо, который
начала и не дописала, оставила на столе, чтобы завтра отослать на почту.
— Не надо ругаться, — сказал им тихо Дерсу, — слушайте лучше, я вам песню спою. — И, не дожидаясь
ответа, он
начал петь свои сказки.
В это время, от двенадцати до трех часов, самый решительный и сосредоточенный человек не в состоянии охотиться, и самая преданная собака
начинает «чистить охотнику шпоры», то есть идет за ним шагом, болезненно прищурив глаза и преувеличенно высунув язык, а в
ответ на укоризны своего господина униженно виляет хвостом и выражает смущение на лице, но вперед не подвигается.
Я думал, что он хочет его спалить, и
начал отговаривать от этой затеи. Но вместо
ответа он попросил у меня щепотку соли и горсть рису. Меня заинтересовало, что он хочет с ними делать, и я приказал дать просимое. Гольд тщательно обернул берестой спички, отдельно в бересту завернул соль и рис и повесил все это в балагане. Затем он поправил снаружи корье и стал собираться.
Но ничего этого не вспомнилось и не подумалось ему, потому что надобно было нахмурить лоб и, нахмурив его, думать час и три четверти над словами: «кто повенчает?» — и все был один
ответ: «никто не повенчает!» И вдруг вместо «никто не повенчает» — явилась у него в голове фамилия «Мерцалов»; тогда он ударил себя по лбу и выбранил справедливо: как было с самого же
начала не вспомнить о Мецалове? А отчасти и несправедливо: ведь не привычно было думать о Мерцалове, как о человеке венчающем.
— Не найдут-с, — был опять
ответ. Кирила Петрович
начинал беспокоиться, Марья Кириловна была ни жива ни мертва.
Начинало смеркаться. Митя пробирался овинами и огородами в Кистеневскую рощу. Дошедши до двух сосен, стоящих передовыми стражами рощи, он остановился, оглянулся во все стороны, свистнул свистом пронзительным и отрывисто и стал слушать; легкий и продолжительный свист послышался ему в
ответ, кто-то вышел из рощи и приблизился к нему.
Отец мой обыкновенно писал мне несколько строк раз в неделю, он не ускорил ни одним днем
ответа и не отдалил его, даже
начало письма было как всегда.
Когда священник
начал мне давать уроки, он был удивлен не только общим знанием Евангелия, но тем, что я приводил тексты буквально. «Но господь бог, — говорил он, — раскрыв ум, не раскрыл еще сердца». И мой теолог, пожимая плечами, удивлялся моей «двойственности», однако же был доволен мною, думая, что у Терновского сумею держать
ответ.
За политические ошибки он, как журналист, конечно, повинен
ответом, но и тут он виноват не перед собой; напротив, часть его ошибок происходила от того, что он верил своим
началам больше, чем партии, к которой он поневоле принадлежал и с которой он не имел ничего общего, а был, собственно, соединен только ненавистью к общему врагу.
Начнешь с ним говорить — слова в
ответ не получишь.
Матушка волнуется, потому что в престольный праздник она чувствует себя бессильною. Сряду три дня идет по деревням гульба, в которой принимает деятельное участие сам староста Федот. Он не является по вечерам за приказаниями, хотя матушка машинально всякий день спрашивает, пришел ли Федотка-пьяница, и всякий раз получает один и тот же
ответ, что староста «не годится». А между тем овсы еще наполовину не сжатые в поле стоят, того гляди, сыпаться
начнут, сенокос тоже не весь убран…
Черевик вместо
ответа надул щеки и
начал болтать руками, подражая барабанному бою.
И, не дожидаясь
ответа, он
начал шагать из угла в угол, постукивая палкой, слегка волоча левую ногу и, видимо, весь отдаваясь проверке на себе психологического вопроса. Потом опять остановился против меня и сказал...
Я поднял на него глаза, и в них, вероятно, опять было озадачившее его выражение. Что мне сказать в
ответ?
Начать молиться по приказу, под упирающимися в спину начальственными взглядами?
— Свое-то маленькое бросил, Галактион Михеич, а за большим чужим погнался. С бритоусыми и табашниками
начал знаться, с жидами и немцами смесился… Они-то, как волки, пришли к нам, а ты в ихнюю стаю забежал… Ох, нехорошо, Галактион Михеич! Ох, велики наши грехи, и конца им нет!.. Зачем подружию милую обидел? Чадо милое, не лютуй, не злобься, не впадайся в ненужную ярость, ибо великий
ответ дадим на великом судилище христове…
Не получая
ответа на такие вопросы, немец принимал сонный вид и
начинал сосать свои лепешки.
И, решив этим
ответом исполнение грозного приговора над судьбою Нади, он опять
начинает спрашивать: «что делать», да приставать с сожалениями…
Сегодня писал к князю и просил его позволить мне ехать в Тобольск для лечения — нетерпеливо жду
ответа в надежде, что мне не откажут в этой поездке. До того времени, если не сделается мне заметно хуже, думаю подождать с порошками, присланными Павлом Сергеевичем. Если же почему-нибудь замедлится мое отправление,
начну и здесь глотать digitalis, хотя я не большой охотник до заочного лечения, особенно в такого рода припадках, которым теперь я так часто подвергаюсь.
— Прискорбно мне огорчать вас, —
начал он, — таким
ответом, что работы, которую вы могли бы делать, у меня в настоящее время нет.
— Лизавета Егоровна, —
начал после паузы Розанов, — я был бы очень рад, если бы вы мне позволили получить от вас прямой и откровенный
ответ.
Узнав, что мы и не
начинали обедать, она очень встревожилась, осердилась, призвала к
ответу буфетчика, который, боясь лакеев, бессовестно солгал, что никаких блюд не осталось и подать нам было нечего.
Тот
начал ее читать. Толпа выслушала все внимательно и ни звука в
ответ не произносила, так что Вихров сам принужден был
начать говорить.
Павла точно кинжалом ударило в сердце. К чему этот безличный вопрос и безличный
ответ? Он, кроме уж любви,
начал чувствовать и мучения ревности.